— Музыка в голове сменилась на «Россиян» ДДТ. «Что нам рядиться, когда наша степь от пустынь до Пальмиры?» — поет Юрий Шевчук. Уже лучше.

По моему мнению, Россия — очень привлекательная страна (увы, не государство). И если спросить меня, почему? То я отвечу: за многонациональное население, обширную культуру и территории, сводящие с ума.

Я приехала в Томск из ХМАО-Югры, из маленького поселка в глубине тайги. Всего лишь в семи километрах от него находится село коренных народов этой территории. Семь километров — закрываю глаза и вспоминаю чистые улыбки моих родных сердцу румянощеких заснеженных хантов. Их пестрые наряды, простые хижины и олени.

— У вас могут на даче пробежать, например, курицы, а у нас могут прийти к дому олени. Домашние!

А вообще корни мои из Казахстана. В детстве я была уверена, что национальность определяется тем, где родились твои родители, бабушки и дедушки. Поэтому в детском саду разинувшим рты малышам я с гордостью рассказывала:

— Я казашка! Жарайды ма? (хорошо, как твои дела?)

В какое же детское наивное горе я впала, когда спустя несколько лет узнала, что я просто русская. Мне казалось, что в стране, где проживает более 190 народов (если верить Википедии), быть просто русской — скучно.

Потому что меня, маленькую, всегда восхищали сказки народов манси из тоненькой книжки, неизвестно откуда взявшейся у нас дома. А еще соседка тетя Гуля, которая делала очень вкусные татарские эчпочмаки. И мамина подруга, когда она пела красивые украинские песни. Принадлежать к тому или иному народу — это отдельный язык, черты внешности, музыка, инструменты, песни, сказки, наряды, блюда. Множество деталей в тебе, которые расскажут — кто ты и откуда. Все мы, люди — братья, но все мы разные, особенные, значимые. Забудешь о своих истинных корнях — они совсем потеряются, и для тебя, и для российской или даже мировой культуры.

В двадцати годам я пришла к мысли, что быть чисто русской не могу. К сожалению, я не знаю свою родословную дальше прапрабабушки Пелагеи. А если бы знала, то, сердцем чувствую, нашла бы там и татарскую камчу, и казацкие жилы или что-нибудь заокеаннское.

А пока — снова закрываю глаза. И в голове хороводы на сотне языков!

— Когда я родилась, моей маме было 43, а отцу – 40. Я – поздний ребенок, который рос сам по себе в маленькой и заброшенной деревне Кусково Томской области. Два старших брата и сестра уже подросли и уехали покорять взрослую жизнь. По соседству сверстников не было, в деревне жили несколько древних старушек и два бодрых алкоголика – Толя и Боря. Их я и считала своими друзьями.

Раньше наша деревня была большой, так и называлась – Больше-Кусково. Основана в 1815 году на реке Киргизка. Архивы гласят, что в 1859 году деревня имела аж 44 двора, а в моем детстве всего пять.

Из исторических достопримечательностей памятно то, что в 1904 году в деревне процветала казенная винная лавка. Собственно, в ней я и выросла. Сейчас дом-лавка уже ветхий и аварийный.

За Киргизкой – тайга, там зайцы, рыси и лешие. Мои родители не верующие, поэтому шутят, что живут в лесу и молятся колесу. Дошутились, повесели колесо и покрасили его золотой краской. Но иконы дома висят тоже, а на Пасху мы красим яйца. Так делала моя бабка, так делает моя мать, так буду делать и я. Ритуал.

Я не знала свои бабушек и дедушек. Они умерли или еще до моего рождения, или жили далеко от деревни Кусково.

Как гласит легенда, моя бабушка по отцу – румынская цыганка, Вера Васильевна Мунтян. Мы виделись с ней однажды, но тогда я была маленькой и глупой, а она – старой и неразговорчивой. Кроме интересных ругательств, ничего путного от нее я не узнала. Несмотря на возраст, она носила яркие и большие бусы. Впечатляет.

Я почти ничего не знаю о своих предках. Как так вышло? Мой отец – ужасно умный и мне хочется верить, что однажды в своих математических расчетах он высчитает полет на Луну. Он может рассказать все о сотворении мира, но никогда не расскажет о родственниках.

В 80-х годах он – молодой и красивый приехал из Киргизии в Томск. Должен был стать физиком-баллистиком, но перед дипломом все бросил и ушел жить в лес. С близкими не общался, они ничего о нем не знали. Только спустя 30 лет отыскали его. Виделись мы с ними один раз, они из Казахстана, а мы из Кусково.

Другой примечательный мой предок – дед, Михаил Михайлович Тимофеенко. Сибиряк, фронтовик, был в Германии на танке.

В своих нехитрых расследованиях я узнала о Тимофеенко следующее. В 1893 мужикам из Курской губернии не сиделось на месте. Они решили осваивать Сибирь и благополучно переселились в место, которое ныне называется село Берлинка Зырянского района Томской области.

Интересно представить. Пустое место, несколько мужиков пришли, привели своих жен и детей и решили: «Мы будем здесь жить». Взяли лопаты, помолились и начали копать, да строить. Какой, наверное, характер у них был – богатыри!

Вот и все, что я знаю о своих корнях. О сказках Шергинах, о сказах Бажова я знаю больше, и они как будто бы роднее. Так вышло.

Я думаю и говорю на русском языке, могу ругаться на испанском, позвать пить чай на таджикском, но история, которую я считаю своей – русская. Древняя Русь, Российская империя, Советский Союз, Российская Федерация – это все моя Россия, по которой были рассыпаны мои предки.

— Моя мама русская, папа — азербайджанец. Бывало, я пыталась определить свою национальность и с грустью думала: «Я ни туда, ни сюда». Но сейчас понимаю: я и туда, и сюда.

Пятый класс. Перекличка на уроке труда для девочек:

— Так, Васильева здесь. Войтикунова… здесь. Гурбанова?
— Здесь.
— А можно поинтересоваться, Лейла: ты кто вообще по национальности?
— Русская.
— Ну как это, русская! Папа у тебя кто?
— Азербайджанец.
— Ну вот, так бы и сказала, что азербайджанка. Нацию, вообще-то, по отцу определяют.

Трудно принять это, когда всю сознательную жизнь живешь с русскими мамой и бабушкой, а папа лишь иногда приезжает из командировок: «Ну и что, что у меня папа азербайджанец? Я же в России родилась. Да я даже разговаривать-то по-азербайджански не умею!»

Хотя по поводу языка я немного лукавлю: я знаю базовые слова. Исключительно для приличия. Чтобы в разговоре с родственниками по скайпу переброситься парой любезностей.

Летом 2013 я впервые летала в Азербайджан. И вот я в Габале: сижу с бабушкой за столом и читаю вслух азербайджанские газеты. Делаю это интуитивно, но без ошибок. Нахожу раздел со стихотворениями. Мальчик лет десяти пишет: «Bir Vətənim var mənim!» (Одна Родина есть у меня!). Как интересно звучит: Bir Vətənim var mənim. Неосознанно я запоминаю эту фразу и оставшуюся часть дня произношу ее без причины несколько раз.

На следующий день мы идем в гости к родственникам. Пока взрослые общаются, я слоняюсь по двору без дела. Ну, значит никто меня не услышит:

— Bir Vətənim var mənim!
— Hansı?

Оборачиваюсь. Это спрашивает одна из бабушек. Ответ у меня всегда готов:

— Россия!

Когда люди указывают на нерусскую часть меня, я бунтую. Не понимаю причины, но подсознательно говорю себе: «Стыдно». Хотя за что? Этот стыд навязан мне обществом — Россия ведь для русских. И в глазах окружающих я всегда останусь чужой. Когда люди вокруг начинают негативно отзываться о нерусских, хочется провалиться под землю. И не иметь с ними ничего общего.

И так лет до пятнадцати. Я не помню момента, когда ко мне пришло осознание, что быть метисом — классно. Разные культуры, кухни, языки, менталитет. И все это помещается в тебе одном. Лейла в тринадцать лет и в восемнадцать — два разных человека. Пять лет назад я стеснялась произнести свое отчество. Сейчас — активно учу азербайджанский и иногда в шутку разговариваю с кавказским акцентом.

Спроси меня сейчас, кто я по национальности, и я отвечу: метиска. Я обожаю и борщ, и долму. Наслаждаюсь звуками балалайки и домры. Подпеваю «Калинке» и «Sarı gəlin» (Невеста в желтом). Чувствую себя дома и в России, и в Азербайджане. И разве это не прекрасно?

— Швайбович? Ты немка что ли?

Мой прадед выходец из еврейской деревни в Белоруссии. Выходец в буквальном смысле, поскольку он ушел на фронт, остался жив, но потом жил в Сибири, в Новокузнецке. Он больше никогда не возвращался на родину. Швайбович — это еврейская фамилия, которую давали всем евреям, что не имели в родословной громких значимых имен. Интересно, что «швайб» на иврите означает «сватовство». Все мои родственники по маминой линии очень озорные и пылкие, такие какими и должны быть сваты. Неизвестно был прадед евреем в Белоруссии или белорусом в еврейской деревне. Я очень хочу это узнать.

«Шпак» — птица перелётная.

Древние славянские народы нарекали людей названием зверя для того, чтобы обмануть злого духа. Возможно из-за неуловимости, возможно из-за изящества, но излюбленными существами были птицы. Так одному из моих предков по отцовой линии было дано прозвище Шпак, что означает «скворец». Скворцом называли часто по двум причинам: или это был важный человек в народе, который резво (словно скворец) занимался вопросами хозяйства, или у него была внешность похожая на эту птицу, будь то проседь или беглые глаза. Не знаю насколько это так, но и в моей внешности есть нечто «скворечье». Позже, когда люди стали присваивать своему роду фамилию, к Шпаку просто добавилось окончание -ов. Моя фамилия Шпакова.

Верю в существование национального характера, так как считаю, что ареал проживания народа, учитывая климатические условия, формирует его культуру. Как это происходит? Сначала люди выживают, потом обособляются, начинают придумывать смыслы и идеи, права и обязанности, позже создаются традиции и обретаются религии. Люди приходят и уходят, привнося новое. Я верю, что очень похожа на тех, кто был до меня сто поколений назад. Они такие же как я, только в разных временах, в разных одеждах, в разных цветах одной истории.

— Моя мама родилась в Монголии. Но посмотрите на мое славянское лицо...

То ли русская...

Где-то в европейской части России жил мужчина, носивший фамилию Трифонов. При царе он был зажиточным крестьянином, а вместе с переходом власти в руки большевиков пришлось ему свое имущество отдать. Через некоторое время стала активно развиваться Сибирь, власть всячески пыталась привлечь туда работников и тогда мой дед собирает вещи и уезжает на работу в Кемеровскую область (Кузбасс), туда, где разрабатывался Кузнецкий угольный бассейн. Здесь он создал семью и осел в небольшом поселке Юрга, который позже получил статус города. Там и родился мой отец.

То ли украинка...

По линии мамы мой предок, живший в одном казачьем хуторе, тоже решил покорить Сибирь и отправился в Якутский острог. Там он женился, и позже его потомки перебрались в Монголию. Украинская кровь еще в Сибири смешалась с русской, а в городе Улан-Батор примешалась немного и монгольская кровь. Но, видимо, совсем немного, ибо спустя какое-то время там родилась моя мама, в которой нет ничего азиатского. Русые тонкие волосы, вздернутый носик и огромные голубые глаза.

Но то, что она родилась в Монголии, интересный факт моей биографии, заставляющий людей пристальнее вглядываться в мое лицо.

— Знали ли вы, что у вас есть скрытые таланты, которые плотно связаны с вашими корнями?
Как бы сказочно это не звучало, но в каждом из нас есть частица прошлого, которая очень сильно влияет на нашу жизнь, увлечения, и даже общение. Чтобы найти в себе свой скрытый талант, не стоит ходить к гадалкам и экстрасенсам, достаточно просто заняться изучением своих корней.

Идентификация себя по национальному признаку раскрывает не только интересные подробности вашей родословной, а также объясняет многие особенности личности.

Ведь, скорей всего, многие даже не задумываются, почему они делают что-либо, не так как все, говорят со странным «акцентом», или быть может, их тянет к определенному делу. А ведь это все может быть, отголоском своих корней.

Например, некий Дмитрий достаточно крупного, богатырского телосложения, хотя никогда не занимался тяжелой атлетикой и другими силовыми упражнениями. Живет в городе, но почти все детство проводил у бабушки в деревне, предпочитая в основном бродить бесцельно по полям.

Повзрослев он отучился на агронома и сбежал из города, открыв свою ферму. А спустя несколько лет, он, заинтересовавшись своими предками, узнал, что предки его — полабские славяне, отличавшиеся крупным телосложением и, внимание, постоянным промыслом в земледелии. Вот тут то и все ответы, и почему Диму в поля тянуло, и откуда богатырское телосложение.

Практически каждый человек занимается постоянным поиском себя, совсем не понимая, что, то что он ищет, на самом деле, находится намного ближе. Стоит лишь прислушаться к себе и узнать, кто же твои предки.

Лично я только познаю себя. Со стороны отца мои предки из Киева, со стороны матери — из Забайкальского края. Каким образом мы оказались в Томске, и какие скрытые таланты есть у меня благодаря моим корням, мне еще предстоит узнать.

— На часах 8 часов утра. Я сижу у бабушки с дедушкой на кухне, пью горячий чай и рассматриваю альбомы с фотографиями:

– А это кто? – спрашиваю я.
– Это, Сонечка, твоя прабабушка в молодости.
– У нее очень необычная внешность: такие выразительные карие глаза и густые черные волосы.
– Ее отец был карелом.

Раньше я никогда не задумывалась о том, какими были мои предки и какая «кровь течет во мне». Я знала откуда они, чем занимались, как их звали и на этом все. Но приезжая в деревню к родственникам, я все чаще брала в руки фотографии и без конца спрашивала «кто это» и «откуда они».

Мне удалось узнать, что по линии моего дедушки (отец мамы), помимо карельских корней, у нас есть польские, так как мой прадедушка был из Варшавы. По линии бабушки — ее семья были предками знаменитого рода дворян – Демидовых. Я пыталась найти подробную историю этого рода, пересмотрела много архивов, но это оказалось сложнее, чем я думала. История рода Демидовых резко обрывается, поэтому и установить связь с моей семьей очень сложно.

По линии отца родители бабушки жили на Алтае, но при этом прабабушка была украинкой, а прадедушка турком.

Если посмотреть на меня, то даже и не подумаешь, что во мне могут быть смешаны такие разные национальности. Я часто улыбаюсь, и моя мама говорит, что это от поляков, потому что они всегда стараются улыбаться. А мой дедушка говорит, что я такая же вежливая и обходительная, как турчанка...

— Звучит цыганская песня. В длинных красных юбках кружатся шестилетние девочки. Среди них я — темноволосый, чернобровый ребенок в цыганском костюме. Наверное, в тот момент у каждого в зале промелькнула мысль: «А Полина... как будто из цыганского табора сбежала!»

К моему прапрадеду Степану в селе все обращались так: «Цыган, куда пошел? Эй, Цыган, привет!». Маму в подростковом возрасте всегда путали с цыганкой. У наших родственников по маминой линии густые черные, как уголь, волосы; темно-карие глаза, тонкие черные брови. И немного хитрый прищур. Мне очень часто задают вопрос: «Ты точно русская? Похожа на цыганку!».

Но бабушка продолжает утверждать: мы русские, и цыган в роду у нас не было. Что же, значит будем русскими.

Не русских родственников у меня нет, зато есть лучшая подруга Мерине, армянка. На праздниках в ее семье всегда звучит армянская музыка. И с первых же аккордов все они, от мала до велика, пускаются в пляс. И не просто дрыгают телом, как подростки в клубах, а исполняют национальные танцы.

Часто армян и представителей других национальностей называют грубым словом «чурка». Мне всегда обидно это слышать. Идентифицировать людей по национальном признаку, на мой взгляд, глупо и неуважительно. Да люди разных национальностей соблюдают какие-то свои традиции: иначе танцуют или празднуют свадьбу. Выглядят иначе. Говорят на «иностранном» языке. Ну и ладно. Ну и ладно, что мы не похожи, но мы же все — люди.

— Прадед по материнской линии возглавил колхоз имени Сталина в Александровском районе сразу после войны. На фронте получил медали «За отвагу» и «За боевые заслуги», а также ранение в предплечье. Прадед по отцовской линии в годы войны попал в немецкий концлагерь, откуда был освобожден только в 1944 году. После всю жизнь проработал в сельсовете.

Дедушка по материнской линии был следователем по особо важным делам в КГБ, занимался реабилитацией репрессированных. Про свою работу родственникам ничего не рассказывал. Бабушка вспоминает его привычку переворачивать бумаги, как только кто-то входил в кабинет. В интернете мне удалось найти письмо на имя деда: женщина из Новосибирской области запрашивала информацию про односельчан для списка репрессированных. Составленные дедушкой списки в 1991 году легли в основу книги «Боль людская», где опубликованы имена репрессированных жителей Томской области.

Знать свои корни, на мой взгляд, полезно для понимания исторического времени, которое состоит из судеб простых людей. Такое знание помогает находиться внутри времени, чувствовать его иначе, наделяя статистку именами.

По национальному признаку считаю себя идентифицировать неправильным. Меня никогда не интересовало, к какой этнической группе я могу себя отнести. Я сторонник космополитизма. При этом уважительно отношусь к желанию микро-групп себя идентифицировать, особенно если их история и язык находятся на грани уничтожения.

— Ты русский? Или, может быть, француз? А ты уверен, что точно знаешь ответ на этот вопрос?

Например, в Леонардо Ди Каприо течет русская кровь. Кто бы мог подумать! Его бабушка, Елена Степановна Смирнова, родилась и прожила первые годы своей жизни в России. Памела Андерсон, американская актриса, также немного русская. Ее родственники по материнской линии были родом из России. Актриса неоднократно посещала нашу страну и даже заявляла о своем намерении получить российский паспорт.

Проблема современного человека в том, что далеко не всегда он готов изучать свою родословную. Кто-то гордится своим происхождением, предками, а кто-то пытается это скрыть. Что касается меня, я горжусь своей семьей и своими корнями.

Мои прапрабабушка и прапрадедушка по маминой линии жили на Украине. Мои бабушки поют украинские песни, когда мы вместе собираемся за большим столом, иногда используют украинские слова. Мои предки по отцовской линии были русскими. Ни для кого не секрет, что белорусские, украинские и русские традиции очень похожи.

Нужно быть толерантным, тем более, кто знает, может, в вас течет армянская, немецкая или итальянская кровь? Вдруг вы сделаете открытие для себя, изучив свою родословную и сами этому открытию удивитесь.

— Моя фамилия Микшто. Необычно, правда?

—Ничто?
— М-и-к-ш-т-о

За мои 18 лет «Микшто» стало для меня не просто фамилией. Помню, в 3 классе к нам перевелась девочка, с таким же именем, как у меня – Оля. И тогда к доске нас стали вызывать по фамилиям. Позже и некоторые одноклассники начали говорить «Микшто», а не «Оля». Я поначалу обижалась, а потом привыкла.

Я стала задумываться, откуда появилось слово «Микшто». Оказалось, что мой дед – белорус, родившийся в Львовской области. Многие белорусские фамилии оканчиваются на «ко», и реже на «то».

И тогда я поняла, что многие слова, которые наша семья использует в повседневной речи, вовсе не русские. Мне казалось, что слово «запурхаться» (то есть «замотаться, устать»), знает и использует большинство людей России. Оказалось, что нет.

Когда я была маленькая, я любила танцевать, и обязательно на публике. И, будучи в гостях у бабушки и деда, говорила им смотреть, как я танцую. На что дед отвечал: «Бачу я як ты танцуешь».

А однажды я подошла к деду, он собирал какие-то осколки. Он объяснил, что «люстэрка» разбилась. Но я, подняв голову к потолку, увидела, что люстра цела. Я с непониманием посмотрела на него, а он засмеялся и сказал, что «люстэрка» — это «зеркало» по-белорусски.

А вот что означает «микшто» — я пока не узнала.

— Многих людей сбивает с толку моя фамилия и восточная внешность, и меня часто спрашивают, какой я национальности. В ответ я люблю делать хитрый взгляд: «А угадайте!»

Армянка, таджичка, азербайджанка, цыганка, итальянка, еврейка и даже индианка (классика детства: Дианка-индианка). Но никому еще не удавалось угадать точно. Что неудивительно, ведь я не похожа ни на мамину, ни на папину родню. Ну вот так получилось.

Итак, я родилась в интернациональной семье в Республике Хакасия. По маминой линии — русские корни и чуточку молдаванских. Проведя большую часть детства на Украине, мама с семьей переехала в Хакасию и часто рассказывала, как первое время они скучали по украинским абрикосам.

С отцовской стороны вроде все ясно, все хакасы. Забавный факт, но большинство из отцовского рода Барашковых – кудрявые, что я и унаследовала в полной мере. Поэтому несложно догадаться, какое прозвище у меня было в школе. Сейчас я волосы чаще всего распрямляю. Но прямые они до первого дождя.

В переходном возрасте меня очень волновал вопрос о национальной идентичности. Ведь странно быть наполовину хакасом и жить в Хакасии, но где никто не идентифицирует тебя с этим этносом. Чужой я казалась и среди русских. Помню, как одна рукодельница очень удивилась, когда я, «девушка восточной внешности», покупала у нее украшение с хохломской росписью, для мамы. Сформировался комплекс «нерусскости», особенно когда кто-то при встрече идентифицировал меня как эмигранта, спрашивая, из какой я страны.

Что насчет религии, то мама воспитывала нас в православных традициях, но внутри я чувствовала себя самозванкой. Поэтому взахлеб изучала религии мира, пытаясь найти что-то свое. Сейчас иногда забавляют вопросы: а вы празднуете Пасху, или вы мусульманка?

Примириться со своими корнями мне удалось лишь в 20 лет, после встречи с хакасскими предками на заброшенном родовом имении посреди тайги. Здесь я впервые увидела хакасский обряд, на котором родственники вызывают духов своих предков с помощью костров, в которые бросали палочки с лентами и мясом под звуки шаманского бубна. Трудно объяснить, но этот день перевернул все мое затерявшееся представление о себе и поставил на свое место.

Одновременно иметь и европейские, и азиатские корни нелегко. Но теперь данный факт я воспринимаю как уникальность. Я своя среди монголов, таджиков, индийцев, евреев, татар, казахов, иранцев, греков и многих других. Теперь мне важно, как я себя идентифицирую внутренне, а окружающие пусть себе ломают голову.

— Вряд ли хотя бы один человек сможет с точностью ответить на вопрос, в какой момент началась история его семьи. Эта точка отсчета закопана так глубоко в прошлом, что теряется в нем. История рода похожа на плотный клубок переплетения судеб. Возьмешься за него и запутаешься...

Из истории своей семьи я знала немного — прабабушка по маминой линии Елена Ивановна Пеннер была немкой меннониткой, жила до войны на Украине, затем ее вместе с семьей сослали в Сибирь, в трудармию. Так, в 17 лет она оказалась в Нижнем Тагиле, где «ковала победу» вместе с остальными переселенцами, пока однажды, уже после войны, не встретила моего прадеда, тоже немца меннонита. Вместе они переселились на Алтай, где и положили начало моей большой семье. Казалось бы, все просто. Типичная история переселенцев из Украины, чего здесь удивительного? Но кто такие немцы меннониты и как они очутились на Украине? Чем они занимались, во что верили? Это уже интересней. Зацепившись за слово, я начала читать исторические материалы и распутывать клубок своей истории.

Оказывается, меннонитство – это одно из протестантских течений, возникшее в 16 веке в Нидерландах, которое боролось за реформирование католической церкви. Меннониты были принципиальными пацифистами: проповедовали идеи непринятия насилия, отказывались брать в руки оружие, отрицали судебные тяжбы, присягу и военную службу, что делало их врагами не только господствующей церкви, но и государства. Это стало причиной многолетних скитаний меннонитов.

В 1762 году императрица Екатерина вторая пригласила жителей европейских стран переехать в Россию и поселиться на берегах Волги, чтобы осваивать новые земли. Первопоселенцам было обещано свободу вероисповедания и свободу от военной и гражданской службы, предоставлено иммунитет от податей на 10 лет, и каждому семейству отведено по 65 десятин земли, а также дано по 500 рублей на проезд и обзаведение.

На это приглашение с радостью откликнулись тысячи жителей немецких государств, а также население Швейцарии, Нидерландов, Франции, Дании, Швеции и Голландии. Среди них оказались и немцы меннониты, для которых свобода вероисповедания была необходима, как воздух. Так, мои далекие предки оказались на землях Поволжья.

Там они жили спокойно и счастливо, но случилась война и массовое переселение немцев с Поволжья в Сибирь.

На мое счастье, я застала прабабушку живой. Я хорошо помню черты ее лица, небольшой рост, лучистые голубые глаза и прямые русые волосы. Я помню, как она обожала петь и, казалось, она все что угодно могла сделать своими руками. Никогда не забуду уют и чистоту в ее доме, и свежий запах пряностей каждый раз, когда приходишь к ней в гости.

Знание своей национальности не просто важно, а необходимо. Мне кажется, что мы перенимаем от своих родных не только внешность, привычки, талант, но и убеждения. В подкорке я всегда считала себя пацифистом и не принимала насилия. Я не выношу применение силы ни в каком виде. Возможно, так меня воспитали, а, может быть, это отголоски далекой меннонитской немецкой национальности. И с этим новым открытием я лучше могу понять себя.

— Мой дедушка родился на пароходе. В 1932 году его семья эмигрировала из Северной Кореи в советский город Владивосток. И где-то между этими странами, в Тихом океане, родился мальчик-кореец, записанный впоследствии российским гражданином и названный Владимиром.

Дедушку я знаю только по фотографиям – он умер незадолго до моего рождения. В память о нем у меня осталась только нетипичная для гражданина России фамилия – Ли и азиатские черты лица.

По материнской линии мой прапрадед и его семья во время столыпинской аграрной реформы переселились в Сибирь из Белоруссии. Когда они оказались в России, никто из них даже не знал русского языка.

Отвечать на вопросы о своем происхождении мне всегда было сложно. После того, как я говорила, что имею корейские корни, всегда следовала череда вопросов о том, знаю ли я язык, бывала ли в Кореи, живут ли там мои родственники, и когда я на все это отвечала «нет» и «не знаю», мои ответы сопровождались удивленными неодобрительными взглядами собеседников и восклицаниями: «Как так, надо же знать!?»

И всю жизнь я пыталась разобраться, действительно ли это надо и почему? Я не чувствую себя привязанной к конкретной нации, и это кажется мне закономерным, учитывая, что я внучка человека, родившегося на просторах океана, не принадлежащего никакому государству. Наверное, поэтому для меня тема национальной самоидентификации и не является очень важной, поскольку я думаю, что нет разницы, кто ты по происхождению, главное что ты за человек. И это гораздо важнее, чем просто знать кореец ты, русский или белорус.

— Одно время меня заинтересовал журнал «Куклы народов мира», а позже «Куклы в народных костюмах» от Deagostini. В каждом выпуске там кукла в костюме определенной страны, и описание этой страны, особенности культуры, традиции. Тогда я и задумалась о том, сколько же много в мире народов. То есть сначала я начала собирать коллекцию кукол, а потом интересоваться многообразием народов. И тем, а кто есть я.

Бабушка моя была из Мордовии, а дедушка – карел. Жаль, что я не могу спросить их лично о культуре народов, к которым они принадлежат. Узнать о каком-либо народе из Википедии или из журналов, это совсем не то, что почерпнуть информацию от конкретного человека, да еще и от родственника.

— Моя прабабушка родом из Польши. У меня осталась черно-белая фотография. Молодая женщина, одета в блузку, с убранными назад волосами, смотрит в камеру. Она не улыбается. Первое, на что я обращаю внимание — светлые глаза, скорее всего голубые или серые, в точности такие же, как у дедушки. В застывшем взгляде — усталость и какая-то отрешенность. Холодная, я бы сказала, северная внешность. Перед зеркалом сравниваю свое отражение с лицом на снимке. Сходство есть. Я не знаю, какой у нее был голос, почерк, характер — целое море пробелов. В молодом возрасте она погибла, после чего дедушка оказался в детском доме. Про детский дом, он рассказывал, что там на всех был один велосипед, и учились кататься так: после первого же падения отдавали его следующему и так по кругу.

Я всегда воспринимала себя как русскую. Так написано в моем свидетельстве о рождении. Так было написано в свидетельстве о рождении у родителей. Но иногда я задаю себе вопрос: и, все-таки, кто же я? И тогда рядом со мной появляется образ молодой женщины, которая умела говорить по-польски.